Предисловие

Отечественная военно-теоретическая мысль на протяжении всей послевоенной эпохи блыла загнана в "прокрустово ложе" теории с раз и навсегда заданными "железобетонными" догмами и представлениями. Военная теория развивалась на основе официальных установок ЦК КПСС, иные взгляды и концепции не имели права на существование.

Менялись времена, менялся характер национальных и глобальных вызовов и угроз, менялась сама жизнь. Развивались и совершенствовались новые средства поражения, которые в свою очередь, казалось, не могли не менять коренным образом «железобетонные» положения отечественной военной науки. Однако догматизм, сложившийся за послевоенные десятилетия, вплоть до начала 90-х годов был ведущим фактором. Советская военная наука глубоко и досконально изучала историю Великой Отечественной войны, но практически игнорировала локальные войны и вооруженные конфликты послевоенной эпохи. То, что не вписывалось в понятия отечественной военной теории, как то события в Чехословакии в 1968 году или советско-китайский пограничный конфликт 1969 года, просто отбрасывалось или засекречивалось (от самих себя!).

Результаты не замедлили сказаться. Война в Афганистане, продолжавшаяся 10 лет, в два с половиной раза дольше, чем Великая Отечественная, оказалась трагической ошибкой. Этно-конфессиональные конфликты и сепаратистские движения, расцветшие бурным цветом на огромной территории Евразии после развала СССР, показали, что военно-политическое руководство России не готово и не способно осмыслить и нейтрализовать новые угрозы и вызовы безопасности государства. Вооруженные силы Российской Федерации оказались не способными действовать в новую эпоху, против нового противника, в новых условиях.

Многолетняя военная акция, контртеррористическая операция (а по сути дела война!) в Чечне показала слабость и неэффективность российской армии. Вооруженные силы не были готовы ни материально, ни психологически, ни доктринально к ведению военных действий в Чечне.

Можно вести длительные и принципиальные теоретические споры о том, является ли военная акция в Чечне войной или операцией, однако это как раз и не принципиально. Официальная отечественная военная наука не дала ответа на простые «ненаучные» вопросы: можно ли решить и разрешить ситуацию в Чечне и насколько эффективны военные средства и способы достижения политических целей, как избежать огромных потерь в конфликтах такого рода, возможно ли вести эффективные боевые действия с боевиками и террористами и какова должна быть стратегия и тактика действий.

Отечественная военная наука по-прежнему тяготеет к «железобетонным» установкам: легче теоретически обосновать указания руководства, чем сформулировать и отстоять новые, нетрадиционные взгляды. Еще труднее внедрить новые идеи и концепции в жизнь, ведь для этого прежде всего необходимо сломать консерватизм генеральского корпуса, военно-политической элиты Российской Федерации в целом и принять продуманный комплекс мер организационного и доктринального характера. А будущих генералов по-прежнему учат опыту прошлых войн: планировать и осуществлять стратегические наступательные и оборонительные операции, мыслить «по-государственному» в масштабах корпусов, армий, фронтов, переставлять флажки и рисовать «яйца» на картах…

Современная военно-теоретическая мысль России «спит». Действующие уставы и наставления по-прежнему «железобетонны». Инициативные действия некоторых боевых командиров на местах как и прежде не поощряются. Внедрение новых подходов и идей упирается в традиционный догматизм военной системы.

Но так было не всегда. Отечественной военной науке есть чем гордиться. Межвоенная эпоха – 30-40-е годы ХХ века – ознаменовалась истинным расцветом военно-теоретической мысли в Советском Союзе. Имена выдающихся военных теоретиков Триандафиллова, Шапошникова, Свечина стали хрестоматийными. Им принадлежит заслуга в развитии теоретических основ глубинной операции, принципов наступательной мотоманевренной войны («войны моторов»). Советские военные теоретики выделили в рамках военного искусства новую сферу - оперативное искусство.

То, что происходило тогда в Красной Армии в предвоенные годы, характеризовалось ломкой стереотипов, устоявшихся представлений, догм и уставных положений так называемой буржуазной военной науки. Заслугой отечественных военных теоретиков и практиков военного дела следует считать и введение понятия «революция в военном деле». Всесторонне, новаторски проанализировав огромный военно-исторический материал, они заложили основы нового мировоззренческого подхода к военной науке и военному искусству. Однако никогда в последующие годы советская военно-теоретическая мысль не смогла даже приблизиться к тем высотам, которые были характерны для нее в 30-40-е годы.

Нельзя сказать, что в головах наших современников нет оригинальных и глубоких идей. Никогда Россия не страдала от недостатка «светлых голов», в том числе и в области военной теории, и нынешний этап ее исторического развития – не исключение. На страницах некоторых отечественных военных изданий появляются интересные и достаточно оригинальные концепции, в Интернете помещаются не менее новаторские публикации. Однако их авторы рассматриваются официальной военной наукой как «нарушители спокойствия», а их разработки считаются часто дилетантскими. Военную науку представляют в России официальные военно-научные и учебные учреждения Министерства обороны и Генерального штаба, а «альтернативной» военной наукой признается фактически только Академия военных наук, которая, по сути дела, является зеркальным отражением официальной военной науки.

А что же происходит сегодня на Западе, в частности в США?

Довлеют ли в западной военной науке установки «сверху», подобно тому, как это традиционно происходит в России?

Есть ли там вообще какая-то военно-теоретическая мысль? Ведь по устоявшимся в советскую эпоху представлениям, единственно правильной военной наукой была только марксистско-ленинская теория. В США наши правильные идеологические шаблоны игнорировали и развивали свои представления о войне и мире, не стесняясь заимствовать в своих целях все позитивное и у нас, творчески изучая свой собственный опыт и перерабатывая опыт других армий к своим условиям.

Для большинства отечественных специалистов будет откровением узнать, что военно-теоретическая мысль США в последние два десятилетия достигла своего расцвета. То, что происходит сейчас в США, в военных учебных заведениях страны, на страницах военных изданий и, естественно, на специализированных военных сайтах в Интернете, можно в какой-то степени сравнить с бурным расцветом советской военно-теоретической мысли в 30-40-е годы. Разные эпохи, разные школы, разные страны. Что же роднит эти два явления?

Во-первых, отсутствие «авторитетов», под которыми подразумеваются «железобетонные» мнения политических руководителей и высокопоставленных военных деятелей-генералов. Нет в США и такого официального понятия как военная наука. «Военными теоретиками» стали опытные, эрудированные, нетрадиционно мыслящие офицеры среднего звена, зачастую в звании майор – полковник, чаще всего уволившиеся с военной службы, а также гражданские «дилетанты» (конфликтологи, политологи, социологи, технократы, психологи).

Во-вторых, огромное количество оригинальных идей, новых подходов и взглядов, нетрадиционных точек зрения. Взгляды «военных теоретиков» США отличаются свежестью мысли, отсутствием зашоренности и догматизма, нестандартностью подходов и оценок, смелостью выводов и прогнозов.

В-третьих, военно-теоретическая мысль в США, как в свое время в СССР, направлена на главное звено – осознание новой сущности и содержания понятия войны. С кем воевать, какими силами и каким образом, как добиться победы, и что такое – победа в войне.

В-четвертых, нацеленностью в будущее. Ценность любой прикладной науки заключена в том, дает ли она возможности предвидеть и предопределить будущее. Передовые идеи советской военно-теоретической школы предвоенной эпохи были использованы в годы второй мировой войны. Причем, не только советской стороной, но и нашими противниками. Новые идеи американской военно-теоретической мысли лежат в основе формирования военной политики США в XXI веке.

Нужен ли нам их опыт и знания? Есть ли там, на Западе, нечто такое, чему бы стоило поучиться отечественной военной науке? Способны ли мы сегодня позитивно и с пользой для себя воспринять все те новые идеи, концепции, взгляды и теории, которые существуют или только разрабатываются на Западе?

На наш взгляд, мы не только способны, но и обязаны это сделать.

Данная книга, естественно, не претендует на полный научный анализ современного состояния и тенденций развития военно-теоретической мысли США. Она задумывалась и писалась в форме очерков, дающих лишь общее представление о том "революционном брожении", которое характеризует военно-теоретическую мысль США сегодня.

На официальном американском русскоязычном электронном сайте «Washington ProFile», гордо характеризующем себя как «Независимая информация и аналитика из США», в середине 2003 года было помещено интервью с профессором Института стратегических исследований армии США, одним из ведущих американских военных аналитиков и специалистов по России Стивеном Бланком. Материал появился в свет под заголовком: «России стоит опасаться не внешних врагов, а себя» .

Высказанные американским экспертом взгляды представляют для нас особый интерес. С. Бланк в своем интервью дал очень жесткий, даже жестокий вердикт: Российская армия не способна вести современные военные действия; российские генералы не понимают сути современной, а тем более будущей войны; военно-теоретическая мысль в современной России окончательно затухла.

Мы не ставили своей задачей подтверждать или опровергать точку зрения Стивена Бланка. Мы оставляем это нашим неравнодушным читателям. Однако одно не признать невозможно: американский ученый сделал свой вывод на основе сравнения современного состояния военно-теоретической мысли в США и нынешней России. И это сравнение, безусловно, для России трагично.

Итак, слово профессору Стивену Бланку…

Вопрос: Насколько успешны российские войска в Чечне?

Бланк: Заметны очень серьезные изменения по сравнению с первой и второй чеченскими кампаниями. Российская армия заранее отрепетировала действия в ходе второй войны, улучшилось командование и взаимодействие между армейскими частями и частями МВД, между армией и ФСБ.

Русские не решили всех проблем, но они лучше действовали на тактическом уровне во время второго сражения за Грозный, лучше вели бои в городских условиях и достигли успеха. Улучшений на стратегическом уровне я не заметил. Я не думаю, что российская армия знает, как довести эту войну до побед. Впрочем, я не уверен, что она заинтересована в этом, потому что во время войны сохраняется слишком много возможностей для коррупции. Когда российские военные смотрят на результаты чеченской кампании 1994-1996 годов, они убеждены, что политики украли у них победу. Однако это неправда - политики спасли российскую армию. Генерал Лебедь спас российскую армию и, следовательно, Россию.

Российская армия, которую мы видим сегодня в Чечне - это большая банда, потому что солдаты проявляют жестокость по отношению к мирному населению. Причина в том, что российская армия отказывается реформироваться. Она планирует начать реформы в 2020 или 2015 году, но разговоры об этом идут с 1985 года и ничего не сделано. Генералы и не хотят ничего предпринимать.

Вопрос: Что Вы думаете о военном будущем России? Каким угрозам должна будет противостоять российская армия?

Бланк: Мы сразу должны разделить внутренние и внешние угрозы. Скорее всего, почти все аналитики сойдутся на том, что для России внутренние угрозы, проистекающие из слабости государства и экономики, более опасны, чем внешние.

У России правительство очень низкого качества. В нем сложно найти людей, озабоченных национальными интересами страны, большинство из них думают лишь о себе. Последние 40 лет экономика России не может конкурировать с западной. Помните знаменитую фразу Путина о том, что для того чтобы достичь уровня Португалии, экономика России должна ежегодно расти на 8% в течение 15-ти лет. Это было сказано в 1999 году, в 2000 году экономика действительно выросла на 8%, однако уже в 2003 году в стране ожидается инфляция в 29%.То есть, главная угроза - слабость правительства, вызванная отсутствием подлинной демократии и эффективной экономики. Россия должна восстановить баланс между центром и периферией. Путин слишком много власти дал центру, что стало головной болью для страны. Россия нуждается в большем самоуправлении, меньшей централизации.

Внешние угрозы. С 1991 г. НАТО не является угрозой для России, хотя об этом постоянно говорят российские генералы, заинтересованные в большой армии. Распространение оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке и в Азии, террористические угрозы на Кавказе - это главные угрозы России. Мы должны начать с очевидного - угрозы терроризма. Нет сомнений, что угроза терроризма будет сохраняться в Чечне и Средней Азии. Другая опасность - стагнация на Украине. На Украине вообще нет никакого прогресса, и любой кризис там приобретет угрожающие размеры, потому что и Россия, и Запад имеют свои интересы в этой республике.

На Дальнем Востоке также есть угрозы, в основном, экономического плана. Путин уже говорил, что если регион останется в нынешнем состоянии, то его жители скоро заговорят по-японски, по-китайски или по-корейски. Проблема не в том, что Китай применит военную силу в этом регионе - я не вижу никаких признаков этого - проблема в том, что Россия оказалась "в тени" китайской экономической мощи, которая со временем будет только расти. Вторая угроза - Северная Корея. Россия очень непредусмотрительно не обращает особого внимания на страну, которая может стать серьезнейшей угрозой для всей Азии.

Вопрос: Чему могут научиться российские генералы, следя за операцией в Ираке?

Бланк: Русские предсказывали, что США будут вести бесконтактную войну - авиационную кампанию, наподобие той, что была проведена в Косово. Я думаю, что они были удивлены, что наши наземные части так сильны.

Я не думаю, что российские генералы сегодня понимают смысл современной войны. Оружие, которым оснащена российская армия, на поколение отстает от американского. Российская армия также отстает в военной теории и тактике. Поэтому российские генералы будут дезориентированы происходящими событиями и будут постоянно менять свои объяснения и комментарии. Некоторые из них, возможно, смогут разобраться в происходящем, но большинству крайне сложно даже представить наши возможности. Те комментарии российских экспертов, которые я читал, показывают, что у них есть серьезные трудности с пониманием современной войны.

Русским потребуется довольно много времени, чтобы применить на практике уроки, полученные в Ираке. Это совершенно иная война и совершенно другой тип армии. Американская и британская армии - хорошо обученные и тренированные профессионалы, они составляют некое военное братство, обладают высоким боевым духом, у них самое лучшее оружие, их командиры обучены тактике проведения современных операций. Они уже использовали эти знания и навыки в Ираке и на Балканах. Российская армия набирается по призыву, она технологически отсталая, она хуже управляется. Эта армия с трудом берет на вооружение чужой опыт и даже плохо использует свой опыт, приобретенный, например, в Афганистане.

У России нет денег, но она старается сделать невозможное: конкурировать с США не только по стратегическим, но и по обычным вооружениям. Россия создает военные блоки с бывшими советскими республиками, которые те не в состоянии поддерживать. Должен появиться какой-то лидер, который сможет вернуть Россию к реальности.

Вопрос: Некогда в СССР работали военные аналитики, оказавшие влияние на мировую военную теорию - можно вспомнить Тухачевского, Шапошникова, Триандафилова...

Бланк: Горшкова, Агаркова...

Вопрос: Что Вы думаете о современных российских военных аналитиках?

Бланк: Я не вижу никого, кто бы достиг уровня Агаркова. Нет никого, кто бы мог занять его место - вероятно, это часть общего кризиса армии. Военные традиции утрачиваются. Лучший из имеющихся - президент Академии военных наук Махмут Гареев, который был заместителем Агаркова. Но Гарееву уже 80 лет, и даже он не полностью в курсе новых тенденций в военной науке.